[семь восьмых]

24.06.2013 в 01:50

Пишет  энтони лашден:

объединенные штаты тоски: правила использования
Напоминаю: психотерапия - это панацея.
И всем прекрасным людям, которые пишут мне на аск, в умыло, лс. Дело в том, что привет, я эмоционально нестабилен: я пишу и в течение суток, например, еще чувствую подъем, а потом ухожу на дно. Так что если вам нужно услышать что-нибудь еще, вот 24 часа - тот срок, когда я могу это сделать.

Несколько дней назад мне довелось детально обсудить способность некоторых людей слушать Xiu Xiu и Placebo больше, чем 365 дней в году, и моя собеседница, подводя итог нашему разговору, сказала такую вещь: «Любить человека, который находится в депрессии, граничит с очень нездоровым мазохизмом. Сколько бы ты ни делал, все равно однажды наступит момент, когда тебе скажут, что ты делал недостаточно». А мне, естественно, хотелось сказать ей, что она не права, но сформулировать я смог это только сегодня.

Итак, ежедневно Франсуа просыпается и делает Ханне кофе. Он застилает постель, собирает ее вещи, стирает белье, моет посуду, доделывает за Ханну ее работу в университет, он выкидывает окурки, гуляет с собакой, гладит для Ханны платье, пока она медленно умирает в кровати под одеялом. Франсуа не просит от нее письменной благодарности и уже не настаивает на словесном одобрении его поступков: он считает, что он делает это исключительно для того, чтобы Ханне стало лучше и она смогла почувствовать себя жизнерадостной пастушкой, которая любит овец и собак колли. Чего он не учитывает при этом, так это того, что Ханна ненавидит его. Каждой частичкой своей души. Она ненавидит его.

Почему?
Иллюзия №1: «Франц Кафка ищет помощи».
Дело в том, что пока вы тоскуете, вы не можете ничего. Нет, это не гротеск, не преувеличение, не жалкая попытка повысить пафос – вы не можете ничего: вам с трудом удается заставлять ваши клетки продолжать процесс деления, тут не до великих свершений. Хорошо бы не задохнуться во сне. Ханна лежит на кровати, и, с одной стороны, она ненавидит себя за то, что ничего не добилась в жизни, а с другой испытывает катастрофическое чувство вины перед теми людьми, которые вынуждены переносить на себя ее боль и помогать ей справляться с ней. Ханна впустила Франсуа в свою жизнь, да, но была ли она готова к тому, что он так живо начнет вмешиваться и стараться что-то сделать? Она чувствует себя обязанной сделать что-нибудь в ответ, ну хоть что-нибудь, самую малость – и не может. Таким образом, ее состояние ухудшается: помощь Франсуа делает только хуже, и в результате, Ханна достает из шкафа молот папы и бросает его в Франсуа. «Ты делаешь недостаточно!», «Ты никак не помогаешь мне!», «Ты не оказываешь мне достаточно внимания!».
Разрешение Кафки: Франсуа стоит найти момент, когда состояние Ханны не будет столь критичным и обсудить с ней сразу несколько вещей, как на Ялтинской конференции.
Вещь «А»: что я могу для тебя сделать? Как ты хочешь, чтобы я проявил свою любовь? Может быть, тебе нужны какие-то простые вещи от меня?
Вещь «Б»: тебе не нужно ничего делать в ответ = любое действие с твоей стороны я расценю за одобрение и признательность.

Очень важно помнить: терпение. Это залог не только укорененных политических режимов, но и отношений. Просто нужно принять то, что ваши усилия не всегда будет оценены соответственно. И не всегда вам скажут о том, как вам признательны. Это случается по эту сторону зазеркалья.

В жизни Франсуа не так много радостей: он любит кушать ванильный пломбир в маленьких кафе на улице де Риволи, ему нравится слушать джаз, когда в Париже идет дождь, и курить на лестничных клетках. Несмотря на более чем скромный перечень вещей, которые ему по-настоящему нравятся, Франуса чувствует себя счастливым человеком.

Поэтому, когда он попадает в мир Ханны, ему очень трудно адаптироваться к тому, что происходит внутри. Ханна, вместо Парижа, который, согласно заготовленным шаблонам гидов, во время дождя похож на серую розу, живет даже не в городе, а в маленькой комнатушке, которая с внешним миром имеет очень ограниченное число контактов. В комнате Ханны – плесень на стенах от влажности (нужно меньше плакать, моя дорогая), постеры групп, чьи солисты давно умерли или сторчались, много нестиранной одежды, неубранной посуды, разбросанные конспекты и чашки с кофе.

Фатальная ошибка, которую может совершить Франсуа, - это предположить, что жизнь, которую Ханна не слишком-то успешно ведет, - результат сознательного выбора, потому что другого объяснения тому, что она остается догнивать внутри этой клетки нет.
Итак, мой дорогой мальчик, нет.

Нет – сразу на все твои вопросы. Если чисто случайно в твоей голове затерялась мысль, что люди, которые так безысходно тоскуют и 90% времени проводят за самоунижением и самообъеданием, однажды встали с утра с кровати и подумали: «К чертям все, стану декадентом!», ты глубоко, глу-бо-чай-ше ошибаешься.
Дело в том, что у Ханны есть одно небольшое желание. Она хочет проснуться однажды утром и почувствовать себя способной – ну пускай не «на многое» - но на что-нибудь. Проснуться – и пойти дописать курсовую. Проснуться – и приготовить себе завтрак. Проснуться – и не ненавидеть себя. Но у Ханны нет сил ни на что, потому что внутри ее тела на фабрике, где производят силы и жизненную энергию, инженеры устроили забастовку и повесили на флагштоке главного директора, и Ханна вынуждена смириться с этой ситуацией и ждать, пока население не переизберет более консервативное правительство.

К чему я веду? К вещам, которые никогда, ни при каких условиях, даже если окажется, что Шерлок все пять лет отдыхал на Багамах, нельзя поднимать в разговорах с людьми, познавшими скорбь экзистенции.

Иллюзия №2: «Артюр Рембо независимо и не подконтрольно съебывает в Африку».
Франсуа кажется, что Ханна слишком много спит. Слишком мало ест. Слишком много плачет. Слишком мало радуется. И ему кажется, что это ее независимый выбор, потому что она не обращается к психологу. Не принимает лекарств. Не выходит на улицу. Она день за днем повторяет отлаженную схему самоненависти, которая вступает в силу после того, как Ханна открывает глаза. «Каждый из нас должен сделать подвиг», - пишет Эмиль Чоран. «Сегодня я сделал два: проснулся и встал с кровати». Во-первых, Франуса стоит узнать о причинах. Конечно, несколько первых попыток поговорить об этом будут не чем иным, как жеванием «Ничего не случилось», но рано или поздно Ханна расскажет. Потому что это сизифов труд: 20 лет пытаться запихнуть в себя собственную грусть и тоску. Во-вторых, Франсуа должен попытаться понять, может ли он как-то уменьшить влияние этих факторов на жизнь Ханны или нет. Скорее всего, нет. Не только потому, что мы не можем контролировать многие вещи в нашей жизни, а потому, что большую часть своей жизни Ханна провела без Франсуа, и даже те вещи, которые причиняют ей боль, ей ближе и роднее, чем Франсуа.
Разрешение Рембо: Франсуа, зная причины, может предугадать очередной эпизод ухода на дно и, раз уж он не может препятствовать, ему стоит уменьшать последствия. Не забывайте напоминать не только себе, но и вашей Сильвии Плат, что любое состояние проходит. Любое. Трудности временны. Нужно не зацикливаться на собственной боли и переживании этой боли, а переключиться. Найдите простую схему переключения. Не нужно обсуждать ошибки Гегеля и теорию поля: посмотрите вместе дурацкую комедию. Почитайте комиксы. Пожарьте зефирки. Поиграйте в палатку. Франсуа не нужно спрашивать «Хочешь ли ты?», потому что ответ «нет», а просто это делать. Видите, что плохо, - не нужно ждать, пока к вам обратятся. Приходите первым.

Франсуа следует всем указаниям, но получается так, что каждый раз, когда он вроде поддерживает и помогает Ханну, Ханна ускользает из его рук, как склизкая медуза, которая инстинктивно старается вернуться на глубину моря. А как это так происходит? А что же это такое? А кто виноват? Почему Ханна, после того, как Франсуа делает для нее все, старается отстраниться и стать дальше?

Иллюзия №3. «Гудини демонстрирует свой лучший трюк: уход от реальности».
Хорошо еще, что Ханна не приветствует Франсуа по утрам недовольным: «У меня все в порядке» или «Мне ничего не нужно». «Я занята сейчас». «У меня дела».
Чем больше Франсуа будет принимать участие в жизни Ханны, тем сильнее будет ее желание отказаться от этого участия. Потому что, несмотря на то, что Франсуа вроде как ей помогает, они идут вверх по лестнице, ведущей вниз. Ханна чувствует себя в порядке, когда Франсуа хлопочет вокруг нее. Ей кажется, что она даже может испечь пирог. Или привести в порядок дом для Барби. Но потом Франсуа уходит на работу, он не поднимает трубку, он на совещании, он пишет статью – у него есть действительно важные дела, и он не может ими пренебречь. Как отличить, что Ханна звонит, чтобы напомнить о необходимости купить молоко, от того, что она в шаге рыданий?

Когда М пересказывала мне историю того, как она исполосовала 70% своего тела, она сказала, что звонила своей близкой подруге, а та не подняла трубку. И тогда М подумала, что никому до нее нет дела, и прочее, и жизнь слишком утомительна для нее – и порезалась. Я удивился и спросил, как подруга М объяснила то, что она не взяла трубку. Оказалось, что они не говорили по этому поводу, и М до сих пор это тревожило.
«Может быть, она просто не смогла этого сделать? Вдруг у нее был экзамен? Или что-то в этом роде?».
М замолчала и очень тихо сказала: «Я не задумывалась об этом. Я думала, она не подняла, потому что не хотела».

Разрешение Гудини: как только между Франсуа и Ханной устанавливается эмоциональная зависимость, важно разработать алгоритм быстрого реагирования на ухудшение состояния Ханны, потому что в противном случае это будет выглядеть так:
1. Мне становится хуже
2. Я пишу ему
3. Он не отвечает/Отвечает не то, что я хочу слышать
4. Мне становится еще хуже
5. Он ничего не сделал, значит, не нужен мне, я могу чувствовать себя так скверно, как захочу, потому что никому нет дела.
Чем быстрее вы сможете вычленить и зафиксировать состояние, тем меньше вероятность, что вы окажетесь в пограничной зоне и будете депортированы к себе на родину.

Будьте бдительны и осторожны.

@темы: психология