03.10.2012 в 10:25
Пишет Juuo:"Извинения приняты", Скотт/Стайлз, недоангст, R, скорее всего ООС
простите меня, святой отец, ибо я согрешил.. ТТ
Скотт/Стайлз, недоангстище, R, вероятно, ООС.
После поцелуя МакКола с Лидией.
Виски и дрочка.
Для Sitz.
Извинения принятыСкотт возвращается домой, заходит в темную комнату и падает на кровать.
- Чувак, ты целовался с ней, - звучит бесцветный голос Стайлза откуда-то из тьмы. МакКол подскакивает и включает свет.
Стилински сидит в углу в кресле с ногами и сжимает в ладонях бутылку виски.
- Прости, - отводя глаза, отзывается оборотень.
Стайлз смотрит на него серьезно.
- Или ты пьешь со мной, или я даю тебе в морду и перестаю с тобой разговаривать. Я помню, что ты не пьянеешь, - досадливо поморщившись, добавляет он, заметив попытку друга возразить.
МакКол подходит к нему, забирает бутылку, делает большой глоток и протягивает ее обратно. Алкоголь отдается в висках учащенным пульсом, и Стилински кивает.
- Правильный выбор, - все так же безэмоционально говорит он, отпивая виски.
Скотт вздыхает.
- Чувак, я… - он пытается начать оправдательную речь, но Стайлз прерывает его взмахом ладони.
- Заткнись. Я не хочу говорить об этом. Я не хочу даже думать об этом. Сегодня я хочу пить и трепаться о лакроссе.
МакКол садится рядом.
- Хорошо, друг. Что ты думаешь о первой игре этого сезона?
- О, - воодушевленно выдыхает Стилински, - мне кажется, Сид Смит в этом сезоне совсем не на высоте.
*
Скотт, конечно же, не пьянеет, а вот Стайлз уже через час не может разговаривать внятно, и от этого МакКола тоже почему-то ведет. Быть может, дело в запахе, или в чувстве вины, или еще в чем-то, но после парочки секундных провалов в памяти они уже лежат рядом на кровати, и Стилински что-то старательно объясняет про различия судейства в США и Канаде, неловко махая руками в воздухе. Пустая бутылка лежит между ними.
Даже с заплетающимся языком и плывущим сознанием Стайлз не затыкается ни на минуту – смеется, рассказывает что-то, кажется, даже напевает чей-то там гимн.
Скотт улыбается в темный потолок.
Лидия и правда дура, раз все время игнорирует его.
Стилински замолкает на миг, чтобы глотнуть воздуха, и смотрит на Скотта.
- О чем задумался, друг?
- О том, что Лидия много теряет, не обращая на тебя внимания, - честно говорит МакКол.
Стайлз пихает его в плечо.
- Ну нахрена ты опять об этом? – страдальчески стонет он. – Я ей неинтересен, потому что я неудачник. Потому что ей нужен кто-то вроде Джексона, лощеный парень с крутой тачкой, капитан команды по лакроссу, а я… я… - он замолкает раздосадовано, нашаривает рукой бутылку, трясет ее, убеждаясь, что ничего не осталось, и отворачивается от Скотта, обнимая колени.
- Ты не неудачник, - уверенно говорит МакКол.
- Убеди меня, - усмехается Стайлз.
- Ты много знаешь. Хорошо учишься. Явно попадешь в какой-нибудь классный колледж. Ты очень хороший друг. Тебе можно довериться. Ты… - он сбивается, не зная, как продолжить. Стилински вздыхает.
- Мне бы самому сейчас не помешал хороший друг.
- Эй, - обижается Скотт. – А как же я?
- А ты – придурок, - уверенно заявляет Стайлз. – И я тоже придурок. Поэтому меня никогда не поцелует ни одна красивая девчонка, и на выпускной я пойду один, и я ведь даже парням не нравлюсь, черт, Дэнни мне тогда так и не ответил, а так обычно делают, когда хорошего сказать нечего, а обижать не хочется…
МакКол понимает, что друга «несет», но абсолютно не знает, что с этим делать. Он легко касается его плеча, но Стилински не замечает и говорит-говорит-говорит, и его голос как-то странно садится, звучит хрипло и как-то безнадежно, все тише и тише.
Скотту мучительно понимать, что это отчасти и его вина, а может даже – целиком и полностью его вина. Пульс невыносимо громко стучит в ушах, МакКол крепко сжимает плечо друга и встряхивает.
- Стайлз, - зовет он, и тот затыкается, обиженно утыкаясь лбом в изгиб локтя и сопя. Повисает неловкая тишина – Скотт не знает, как извиниться пред человеком, который всегда был рядом с ним даже в самых паршивых ситуациях, и чьи чувства он так легко предал, а Стайлз просто чувствует, как кружится от виски голова и слушает свое собственное дыхание, облизывая пересохшие, обветренные губы.
- Стайлз… - снова повторяет МакКол, уже не так уверенно. Его пальцы скользят по плечу, неловко поглаживая, ложатся на шею над вырезом футболки, так, что Стилински вздрагивает от его горячей ладони.
-Что? – хрипло выдыхает он.
- Ты не прав, - со всей убежденностью, на которую способен, заявляет Скотт.
- Мой хренов лучший друг поцеловал девушку, по которой я сохну с третьего класса, - натянуто усмехаясь, говорит Стайлз, рывком поворачиваясь к нему. Он мрачно смотрит на МакКола и бормочет:
-Нет, все-таки стоило дать тебе в морду.
Скотт чувствует, как злость накрывает его с головой, и он не может понять, на кого злится больше, на себя или на друга.
- Лучше дай в морду себе, может, до тебя дойдет, что я сделал это совсем не для того, чтобы тебя взбесить. Черт! – восклицает он. – Это все идиотское полнолуние, поверь, я ничего не чувствую к Лидии, чувак. Да я бы даже тебя поцеловал с большим энтузиазмом!
Стилински почему-то смотрит ему в глаза, и в темноте обычно янтарно-золотистая радужка кажется черной, сливаясь со зрачком. Он молчит и смотрит, и Скотт вдруг чувствует лихорадочный ритм его сердца и как что-то перещелкивает в голове.
Он усмехается как-то непривычно-жестко.
- Снова попросишь убедить тебя? – вкрадчиво интересуется он.
Стайлз отмирает и пихает его в плечо с вызовом.
- Да, друг, - он язвительно выделяет обращение, - убеди меня.
МакКолу хочется зарычать, потому что Стилински смеет так нагло смотреть на него, так обижаться из-за ерунды, так по-дурацки… Он вдруг замечает влажные полосы на его лице.
- Хорошо, - бормочет он, приподнимаясь на локте и нависая над Стайлзом. – Можешь дать мне морду после этого.
Пока парень непонимающе хлопает ресницами, Скотт накрывает его сухие, горячие губы своими, и целует, мальчишески-неловко, грубовато. Стилински не отвечает на поцелуй, но приоткрывает рот, позволяя целовать себя, и МакКол старательно вылизывает его рот, цепляет зубами нижнюю губу, не замечая, что прижимается всем телом – до тех пор, пока тяжело дышащий Стайлз не отпихивает его.
«Хорошо, что он пьян», - отрешенно думает Скотт, пока Стилински садится напротив и протягивает руку, зачем-то касаясь его щеки.
«Хорошо, что я пьян», - думает Стайлз, дергая его к себе за ворот рубашки и целуя – сильно, мстительно кусая за язык едва ли не до крови, стараясь не думать о том, что этот как будто бы непрямой поцелуй с Лидией – апофеоз его унижения.
Скотт мягко кладет ладонь ему на грудь, отодвигая от себя, сглатывает привкус крови, опускает глаза – ну конечно, им обоим по шестнадцать, это нормальная реакция. Стилински прослеживает его взгляд и усмехается:
- Неужели ты намерен извиняться таким путем?
МакКол смотрит на него со смесью отвращения и нежности.
- Почему бы и нет, - серьезно кивает он и тянется к ширинке удивленного друга, раздергивая ее уверенным движением. Даже пальцы не дрожат, отмечает Скотт про себя, и понимает, что делает это далеко не из-за чувства вины. Просто Стайлз – заботливый, верный, внимательный - и правда заслуживает большего, чем все, кто у него есть. Кого-то, кто сможет оценить его по достоинству, того, кто будет беречь его. Он сам – не этот человек, но он может сделать хотя бы что-нибудь – и уверенно делает сейчас, с удовольствием наблюдая, как Стилински приподнимает бедра, помогая стянуть с себя джинсы и белье, и как он жмурится, скользя кончиком языка по кровящей трещинке на губе, когда МакКол сжимает его член ладонью.
Это почти как дрочить напротив зеркала – Скотт двигает рукой сначала неуверенно, но потом, ориентируясь на выдохи и тихое довольное шипение находит нужный ритм, и какое-то время четко выдерживает его, заставляя Стайлза нетерпеливо дергать бедрами и негромко материться сквозь зубы. Чутье оборотня включается совсем некстати – МакКола вдруг накрывает резким, сладковато-пряным запахом чужого возбуждения – этот запах не такой, как у Элисон и Лидии, он более густой и терпкий, тяжелый – Скотт сжимает себя через ткань штанов, трет ребром ладони, замедляя движения.
Стилински приоткрывает глаза.
- Не смей, - внезапно приказывает он, замечая, и Скотт слушается – в голосе есть что-то, чего раньше он не замечал в своем бестолковом, шумном друге, что-то из-за чего ослушаться не представляется возможным.
МакКол опускает голову, на пробу касаясь головки языком, Стайлз дергается, сжимая в кулаках покрывало, МакКол неуверенно опускается ниже, осторожно вбирая ее в рот целиком, стараясь дышать медленно и спокойно, трет языком, выпускает на мгновение, облизывается, и уже увереннее повторяет все сделанное, помогая себе пальцами, сжимая член у основания, массируя.
Стилински вцепляется ему в волосы, тянет – вполне ожидаемо – Скотт ощущает себя белокурой девицей из того порнофильма, который они когда-то смотрели вместе. Стайлз в очередной раз поднимает бедра и давит ему на затылок – член проскальзывает глубже, трется о небо, немного неприятно, но терпимо, в общем-то, главное, держать рот широко открытым, чтобы не задеть зубами.
Стайлз трахает его в рот несколько мучительно-долгих минут и кончает, изогнувшись и прикусив пальцы, чтобы не застонать, Скотт пытается проглотить вязкую жидкость, но давится, кашляет, отстраняясь, все-таки сглатывает, видя, как Стилински наблюдает за ним из-под полууопущенных ресниц.
МакКол тоже дышит часто, глубоко, и напряженный член в штанах – это единственное, что его беспокоит сейчас. Он вопросительно смотрит на Стайлза, все еще помня отданный им приказ, Стайлз ухмыляется, натягивая джинсы обратно, садится удобно.
- Ты же понимаешь, что ты не заслужил? – почти шепчет он. Скотт кивает и понимает – нужно попросить, поэтому прижимается, трется щекой о джинсы и смотрит выжидающе. Стилински кивает и наблюдает с каким-то сонный удовлетворением, как МакКол торопливо дрочит себе, абсолютно не смущаясь, и как он беззвучно кончает, пачкая джинсы и покрывало.
Стайлзу почему-то спокойно и тепло – он зевает, вытягиваясь на постели, Скотт лежит рядом с ним, сонно моргая, упираясь лбом в плечо – жест виноватой собаки, не иначе. Стилински уже не чувствует себя ни пьяным, ни несчастным – он вообще себя практически не чувствует. Остатков его сил хватает, чтобы подняться, оставляя МакКола дремать среди устроенного ими хаоса, и дотащиться до дома.
Стайлз падает на кровать, обнимая подушку. Все мысли как будто бы выключил кто-то милостивый, и он вырубается, лежа поверх одеяла, даже не подумав о том, чтобы расшнуровать кеды.
*
Черный волк нервно бродит под его окном до рассвета, поскуливая, не в силах усидеть на месте и десяти минут, и с рассветом уходит, не желая быть замеченным.
*
Стайлзу не снятся кошмары, ему вообще ничего не снится. Он открывает глаза за пару минут до будильника со странным ощущением, что произошло что-то чертовски важное и хорошее, а он не помнит, что именно.
*
Пока он чистит зубы в ванной, начинается дождь.
URL записиСкотт/Стайлз, недоангстище, R, вероятно, ООС.
После поцелуя МакКола с Лидией.
Виски и дрочка.
Для Sitz.
Извинения принятыСкотт возвращается домой, заходит в темную комнату и падает на кровать.
- Чувак, ты целовался с ней, - звучит бесцветный голос Стайлза откуда-то из тьмы. МакКол подскакивает и включает свет.
Стилински сидит в углу в кресле с ногами и сжимает в ладонях бутылку виски.
- Прости, - отводя глаза, отзывается оборотень.
Стайлз смотрит на него серьезно.
- Или ты пьешь со мной, или я даю тебе в морду и перестаю с тобой разговаривать. Я помню, что ты не пьянеешь, - досадливо поморщившись, добавляет он, заметив попытку друга возразить.
МакКол подходит к нему, забирает бутылку, делает большой глоток и протягивает ее обратно. Алкоголь отдается в висках учащенным пульсом, и Стилински кивает.
- Правильный выбор, - все так же безэмоционально говорит он, отпивая виски.
Скотт вздыхает.
- Чувак, я… - он пытается начать оправдательную речь, но Стайлз прерывает его взмахом ладони.
- Заткнись. Я не хочу говорить об этом. Я не хочу даже думать об этом. Сегодня я хочу пить и трепаться о лакроссе.
МакКол садится рядом.
- Хорошо, друг. Что ты думаешь о первой игре этого сезона?
- О, - воодушевленно выдыхает Стилински, - мне кажется, Сид Смит в этом сезоне совсем не на высоте.
*
Скотт, конечно же, не пьянеет, а вот Стайлз уже через час не может разговаривать внятно, и от этого МакКола тоже почему-то ведет. Быть может, дело в запахе, или в чувстве вины, или еще в чем-то, но после парочки секундных провалов в памяти они уже лежат рядом на кровати, и Стилински что-то старательно объясняет про различия судейства в США и Канаде, неловко махая руками в воздухе. Пустая бутылка лежит между ними.
Даже с заплетающимся языком и плывущим сознанием Стайлз не затыкается ни на минуту – смеется, рассказывает что-то, кажется, даже напевает чей-то там гимн.
Скотт улыбается в темный потолок.
Лидия и правда дура, раз все время игнорирует его.
Стилински замолкает на миг, чтобы глотнуть воздуха, и смотрит на Скотта.
- О чем задумался, друг?
- О том, что Лидия много теряет, не обращая на тебя внимания, - честно говорит МакКол.
Стайлз пихает его в плечо.
- Ну нахрена ты опять об этом? – страдальчески стонет он. – Я ей неинтересен, потому что я неудачник. Потому что ей нужен кто-то вроде Джексона, лощеный парень с крутой тачкой, капитан команды по лакроссу, а я… я… - он замолкает раздосадовано, нашаривает рукой бутылку, трясет ее, убеждаясь, что ничего не осталось, и отворачивается от Скотта, обнимая колени.
- Ты не неудачник, - уверенно говорит МакКол.
- Убеди меня, - усмехается Стайлз.
- Ты много знаешь. Хорошо учишься. Явно попадешь в какой-нибудь классный колледж. Ты очень хороший друг. Тебе можно довериться. Ты… - он сбивается, не зная, как продолжить. Стилински вздыхает.
- Мне бы самому сейчас не помешал хороший друг.
- Эй, - обижается Скотт. – А как же я?
- А ты – придурок, - уверенно заявляет Стайлз. – И я тоже придурок. Поэтому меня никогда не поцелует ни одна красивая девчонка, и на выпускной я пойду один, и я ведь даже парням не нравлюсь, черт, Дэнни мне тогда так и не ответил, а так обычно делают, когда хорошего сказать нечего, а обижать не хочется…
МакКол понимает, что друга «несет», но абсолютно не знает, что с этим делать. Он легко касается его плеча, но Стилински не замечает и говорит-говорит-говорит, и его голос как-то странно садится, звучит хрипло и как-то безнадежно, все тише и тише.
Скотту мучительно понимать, что это отчасти и его вина, а может даже – целиком и полностью его вина. Пульс невыносимо громко стучит в ушах, МакКол крепко сжимает плечо друга и встряхивает.
- Стайлз, - зовет он, и тот затыкается, обиженно утыкаясь лбом в изгиб локтя и сопя. Повисает неловкая тишина – Скотт не знает, как извиниться пред человеком, который всегда был рядом с ним даже в самых паршивых ситуациях, и чьи чувства он так легко предал, а Стайлз просто чувствует, как кружится от виски голова и слушает свое собственное дыхание, облизывая пересохшие, обветренные губы.
- Стайлз… - снова повторяет МакКол, уже не так уверенно. Его пальцы скользят по плечу, неловко поглаживая, ложатся на шею над вырезом футболки, так, что Стилински вздрагивает от его горячей ладони.
-Что? – хрипло выдыхает он.
- Ты не прав, - со всей убежденностью, на которую способен, заявляет Скотт.
- Мой хренов лучший друг поцеловал девушку, по которой я сохну с третьего класса, - натянуто усмехаясь, говорит Стайлз, рывком поворачиваясь к нему. Он мрачно смотрит на МакКола и бормочет:
-Нет, все-таки стоило дать тебе в морду.
Скотт чувствует, как злость накрывает его с головой, и он не может понять, на кого злится больше, на себя или на друга.
- Лучше дай в морду себе, может, до тебя дойдет, что я сделал это совсем не для того, чтобы тебя взбесить. Черт! – восклицает он. – Это все идиотское полнолуние, поверь, я ничего не чувствую к Лидии, чувак. Да я бы даже тебя поцеловал с большим энтузиазмом!
Стилински почему-то смотрит ему в глаза, и в темноте обычно янтарно-золотистая радужка кажется черной, сливаясь со зрачком. Он молчит и смотрит, и Скотт вдруг чувствует лихорадочный ритм его сердца и как что-то перещелкивает в голове.
Он усмехается как-то непривычно-жестко.
- Снова попросишь убедить тебя? – вкрадчиво интересуется он.
Стайлз отмирает и пихает его в плечо с вызовом.
- Да, друг, - он язвительно выделяет обращение, - убеди меня.
МакКолу хочется зарычать, потому что Стилински смеет так нагло смотреть на него, так обижаться из-за ерунды, так по-дурацки… Он вдруг замечает влажные полосы на его лице.
- Хорошо, - бормочет он, приподнимаясь на локте и нависая над Стайлзом. – Можешь дать мне морду после этого.
Пока парень непонимающе хлопает ресницами, Скотт накрывает его сухие, горячие губы своими, и целует, мальчишески-неловко, грубовато. Стилински не отвечает на поцелуй, но приоткрывает рот, позволяя целовать себя, и МакКол старательно вылизывает его рот, цепляет зубами нижнюю губу, не замечая, что прижимается всем телом – до тех пор, пока тяжело дышащий Стайлз не отпихивает его.
«Хорошо, что он пьян», - отрешенно думает Скотт, пока Стилински садится напротив и протягивает руку, зачем-то касаясь его щеки.
«Хорошо, что я пьян», - думает Стайлз, дергая его к себе за ворот рубашки и целуя – сильно, мстительно кусая за язык едва ли не до крови, стараясь не думать о том, что этот как будто бы непрямой поцелуй с Лидией – апофеоз его унижения.
Скотт мягко кладет ладонь ему на грудь, отодвигая от себя, сглатывает привкус крови, опускает глаза – ну конечно, им обоим по шестнадцать, это нормальная реакция. Стилински прослеживает его взгляд и усмехается:
- Неужели ты намерен извиняться таким путем?
МакКол смотрит на него со смесью отвращения и нежности.
- Почему бы и нет, - серьезно кивает он и тянется к ширинке удивленного друга, раздергивая ее уверенным движением. Даже пальцы не дрожат, отмечает Скотт про себя, и понимает, что делает это далеко не из-за чувства вины. Просто Стайлз – заботливый, верный, внимательный - и правда заслуживает большего, чем все, кто у него есть. Кого-то, кто сможет оценить его по достоинству, того, кто будет беречь его. Он сам – не этот человек, но он может сделать хотя бы что-нибудь – и уверенно делает сейчас, с удовольствием наблюдая, как Стилински приподнимает бедра, помогая стянуть с себя джинсы и белье, и как он жмурится, скользя кончиком языка по кровящей трещинке на губе, когда МакКол сжимает его член ладонью.
Это почти как дрочить напротив зеркала – Скотт двигает рукой сначала неуверенно, но потом, ориентируясь на выдохи и тихое довольное шипение находит нужный ритм, и какое-то время четко выдерживает его, заставляя Стайлза нетерпеливо дергать бедрами и негромко материться сквозь зубы. Чутье оборотня включается совсем некстати – МакКола вдруг накрывает резким, сладковато-пряным запахом чужого возбуждения – этот запах не такой, как у Элисон и Лидии, он более густой и терпкий, тяжелый – Скотт сжимает себя через ткань штанов, трет ребром ладони, замедляя движения.
Стилински приоткрывает глаза.
- Не смей, - внезапно приказывает он, замечая, и Скотт слушается – в голосе есть что-то, чего раньше он не замечал в своем бестолковом, шумном друге, что-то из-за чего ослушаться не представляется возможным.
МакКол опускает голову, на пробу касаясь головки языком, Стайлз дергается, сжимая в кулаках покрывало, МакКол неуверенно опускается ниже, осторожно вбирая ее в рот целиком, стараясь дышать медленно и спокойно, трет языком, выпускает на мгновение, облизывается, и уже увереннее повторяет все сделанное, помогая себе пальцами, сжимая член у основания, массируя.
Стилински вцепляется ему в волосы, тянет – вполне ожидаемо – Скотт ощущает себя белокурой девицей из того порнофильма, который они когда-то смотрели вместе. Стайлз в очередной раз поднимает бедра и давит ему на затылок – член проскальзывает глубже, трется о небо, немного неприятно, но терпимо, в общем-то, главное, держать рот широко открытым, чтобы не задеть зубами.
Стайлз трахает его в рот несколько мучительно-долгих минут и кончает, изогнувшись и прикусив пальцы, чтобы не застонать, Скотт пытается проглотить вязкую жидкость, но давится, кашляет, отстраняясь, все-таки сглатывает, видя, как Стилински наблюдает за ним из-под полууопущенных ресниц.
МакКол тоже дышит часто, глубоко, и напряженный член в штанах – это единственное, что его беспокоит сейчас. Он вопросительно смотрит на Стайлза, все еще помня отданный им приказ, Стайлз ухмыляется, натягивая джинсы обратно, садится удобно.
- Ты же понимаешь, что ты не заслужил? – почти шепчет он. Скотт кивает и понимает – нужно попросить, поэтому прижимается, трется щекой о джинсы и смотрит выжидающе. Стилински кивает и наблюдает с каким-то сонный удовлетворением, как МакКол торопливо дрочит себе, абсолютно не смущаясь, и как он беззвучно кончает, пачкая джинсы и покрывало.
Стайлзу почему-то спокойно и тепло – он зевает, вытягиваясь на постели, Скотт лежит рядом с ним, сонно моргая, упираясь лбом в плечо – жест виноватой собаки, не иначе. Стилински уже не чувствует себя ни пьяным, ни несчастным – он вообще себя практически не чувствует. Остатков его сил хватает, чтобы подняться, оставляя МакКола дремать среди устроенного ими хаоса, и дотащиться до дома.
Стайлз падает на кровать, обнимая подушку. Все мысли как будто бы выключил кто-то милостивый, и он вырубается, лежа поверх одеяла, даже не подумав о том, чтобы расшнуровать кеды.
*
Черный волк нервно бродит под его окном до рассвета, поскуливая, не в силах усидеть на месте и десяти минут, и с рассветом уходит, не желая быть замеченным.
*
Стайлзу не снятся кошмары, ему вообще ничего не снится. Он открывает глаза за пару минут до будильника со странным ощущением, что произошло что-то чертовски важное и хорошее, а он не помнит, что именно.
*
Пока он чистит зубы в ванной, начинается дождь.
@темы: фик